День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается] - Джон Уиндэм

— И чего они выбирают какую-то глухомань для своих бомбежек?

— Ни один цивилизованный регион не положит атомных бомб у своего порога, и никто их за это не осудит. Предложи мне хоть миллион, все равно я откажусь от зрелища дохлой рыбы.

— Может быть, нам стоит пойти в Уайтхолл и поговорить с твоим адмиралом?

— Он капитан, — поправил я, обдумывая эту мысль. — В прошлую нашу встречу мне показалось, ты произвела на него впечатление…

— Я тебя поняла. — Филлис не дала мне закончить. — Хм, тогда — обед во вторник. Однажды ты обнаружишь, что промахнулся и получил отставку.

— Прелесть моя, тебе же самой нравится водить всех за нос! Ты бы рассердилась, если бы я потребовал от тебя зарыть свой талант в землю.

— Все это прекрасно, милый, но мне хотелось бы знать, чей нос ты имеешь в виду?

Капитан Винтерс принял приглашение на обед.

— По-моему, — сказала Филлис, откидываясь на подушку и изучая потолок, — Милдред очень привлекательна.

— Да, дорогая, — не задумываясь, откликнулся я.

— Да?

Мы немного помолчали.

— Мне показалось, она отвечала тебе взаимностью, — заметила Филлис.

— Э… — промямлил я, — так, легкое увлечение.

— Вот-вот.

— Дорогая, ты ставишь меня в неловкое положение. Мне надо было сказать, что одна из твоих лучших подруг некрасива?

— Я не уверена, что Милдред — одна из моих лучших подруг. Но она действительно привлекательна.

— И все равно она не может сравниться с тобой. Ты у меня — сама искренность: глаза, улыбка… Ты — чудо. Да тебе это прекрасно известно. И, честное слово, ты была на высоте.

— А капитан тоже ничего! — увернулась Филлис.

— Можно подвести итог: мы провели вечер с двумя милыми, привлекательными людьми, не так ли?

Филлис что-то пробурчала.

— Любимая, не ревнуешь же ты меня в самом деле? Мой талант притворяться…

— Как-то внезапно он у тебя прорезался, дорогой, — оборвала меня Филлис.

— Я всегда сочувствовал мужчинам, толкущимся вокруг тебя.

— Мне они не нужны.

— Дорогая, — заметил я спустя некоторое время, — я начинаю сомневаться, стоит ли нам еще видеться с Милдред.

— М-м-м… и с капитаном тоже.

— А все-таки, что говорил тебе капитан?

— О, массу комплиментов! В нем определенно есть ирландская кровь.

— Давай от дел суетных перейдем к насущным. Итак, о чем вы говорили с капитаном?

— О чем? Да в основном он старался держать язык за зубами, а то, что мне удалось из него вытянуть, не очень-то утешительно. Местами — просто ужасно…

— То есть?

— В принципе, ничего не изменилось. Ни здесь, ни там — на глубине. Во всяком случае, никто не имеет ни малейшего представления о том, что нас ждет. Неизвестность нагнетает тревогу, и наши адмиралы боятся, как бы она не обернулась паникой. Из его объяснений я поняла, что все попытки исследования Глубин не увенчались успехом. Например, эхолокация. Они прощупали все дно, но ничего не определили. Вторичное эхо оказывалось настолько слабым, что понять, стайки ли это мелких рыб или более крупные существа, было невозможно.

Мало проку оказалось и от глубинных микрофонов: то абсолютная тишина, то невообразимое нагромождение звуков, подобное тому, что мы слышали из телебата. Помня о том, что случилось с исследовательским судном, они попытались использовать трос из токонепроводящего материала, но и он сгорел на глубине тысячи саженей. Телекамера, работающая в инфракрасном свете, расплавилась на глубине восьмисот саженей и замкнула половину их приборов; хорошо, что они догадались изолировать ее от судна.

С атомными бомбами покончено, во всяком случае, на некоторое время. Капитан сказал, что их разрешено использовать только в определенных местах — «у черта на рогах». Но все равно радиоактивность уничтожает несметное число промысловой рыбы. Рыбинспекция по обеим сторонам Атлантики подняла дикий гвалт и утверждает, что своими испытаниями ВМС нарушили естественный процесс миграции рыб, а заодно и всю экологическую систему. Правда, кое-кто из специалистов считает, что данных для подобных утверждений маловато, что все это может происходить и по другой причине. Бесспорно, это отразится на обеспечении продовольствием. Словом, общественность без понятия, чего еще ждать от бомб, кроме гибели рыбы и повышения цен, поэтому популярность их резко упала.

— Ну, все это мы знали и раньше, — заметил я.

— Тогда кое-что новенькое для тебя: из сброшенных бомб две не взорвались.

— И что?

— Не знаю. Но адмиралы явно перетрусили. Видишь ли, эти бомбы сконструированы так, что взрываются на заданной глубине от давления. Надежно и весьма просто.

— Значит, они не достигли области нужного давления и застряли где-то по пути.

— Все это было бы так, но дело в том, что в бомбы вмонтировано специальное устройство, срабатывающее в подобных случаях как часовой механизм. И вдруг произошла осечка. Вот это и беспокоит адмиралов.

— Все элементарно, мой дорогой Ватсон, — улыбнулся я, — вода попала в часовой механизм, чего-то там заклинило и…

— Во-первых, ничего там не заклинило, — холодно обрубила Филлис, — во-вторых, Ватсон — это ты, а в-третьих, видел бы ты при этом лицо Винтерса…

— Еще бы! Посеять парочку атомных бомб — не шутка, я бы на их месте тоже не прыгал от радости, — откровенно признался я. — Что еще?

— Еще три судна пропали без вести.

— Когда?

— Одно — полгода назад, второе — с месяц, третье — на прошлой неделе.

— Возможно, здесь нет никакой связи.

— Все может быть… Но капитан уверен в обратном.

— Сколько осталось в живых?

— Никого.

Мы помолчали.

— Что-нибудь еще? — спросил я.

— Подожди, дай вспомнить. Ах да… они разработали какой-то специальный снаряд убийственной силы, но не атомный. Правда, испытать не успели.

Я с восхищением посмотрел на свою жену.

— Вот это работка, дорогая. И ты еще говоришь, что капитан держал язык за зубами! Да у тебя мертвая хватка! Может быть, тебе удалось раздобыть и какие-нибудь чертежи или рисунки?

— Глупая твоя голова. В газетах нет публикаций только потому, что никто не хочет лишний раз волновать народ. Ни одна редакция не пойдет на это. Прошлый шум-гам настолько сократил число тиражей, что теперь рекламодатели ни за что не станут рисковать. Никто ведь не собирается звонить, например, во впадину Минданао и интересоваться, не хочет ли там кто-нибудь приобрести любопытную информацию.

— Пожалуй, ты права, — согласился я.

— Иногда и вояки проявляют здравый смысл, — задумчиво констатировала Филлис и добавила: — Хотя, возможно, он и умолчал о чем-нибудь.